Виталий Гладкий - Ниндзя в тени креста
– Открывай ворота!
– С какой стати? – поинтересовался страж. – Мой сеньор не ждет сегодня никаких гостей. Мне приказано держать ворота взаперти.
– Тогда пойди и скажи своему господину, что к нему прибыл с визитом дон Фернан де Алмейда! Да побыстрее, увалень!
– Прошу не судить меня строго, но я должен огорчить высокочтимого сеньора, – с нескрываемой насмешкой ответил привратник. – Именно вас и не велено пускать… даже на порог.
– Что-о?! – Де Алмейда схватился за рукоять меча. – Да как ты смеешь, скотина?! За такую наглость я сейчас порежу твою тушу на куски!
– Меня предупреждали, что сеньор де Алмейда не в меру горяч, поэтому не взыщите, но мне придется кликнуть подмогу…
Надрывать голосовые связки ему не довелось. Ворота отворились, и перед фидалго в полном боевом облачении встали несколько человек. Похоже, они давно были наготове, прячась за воротами. Гоэмон, взглянув на них, мысленно расхохотался. Крепкие крестьянские парни легко управлялись с любым сельскохозяйственным инструментом, но только не с оружием. Их кольчужные рубахи были надеты косо-криво, копья они держали, как вилы, а тот, у кого был единственный на всю компанию меч, держал его с таким видом, будто боялся порезаться. Вместо того чтобы охватить фидалго и Гоэмона полукольцом, как того требовала воинская тактика, горе-солдаты сбились в кучу и каждый из них старался, чтобы впереди оказался не он, а кто-то другой.
Оно и понятно – сражаться с дворянином никому из них не хотелось. Это все равно что пойти на верную смерть. Но приказ господина обязывал хотя бы изобразить воинственность. Вот они и старались. Правда, этого нельзя было сказать о привратнике. Он явно прошел воинскую службу и намеревался вступить в схватку на полном серьезе. Его длинная дубина, окованная на толстом конце железом с острыми стальными шипами, была весьма опасным оружием даже для тяжеловооруженного рыцаря.
Гоэмон достал лук, наложил стрелу на тетиву и с нехорошим спокойствием пристально уставился на верзилу. Тот немного занервничал, но все равно не стушевался. Фидалго достал свой меч и уже готов был атаковать, но тут раздался женский крик:
– Стойте! Остановитесь, прошу вас, дон Фернан!
Из ворот выбежала стройная черноволосая сеньорита. «Похоже, это бывшая возлюбленная фидалго», – понял Гоэмон. Он убрал лук и почтительно склонил голову. Тем временем сеньорита Гразиела налетела на бедолаг, которые изображали солдат:
– Все пошли прочь! А ты чего стоишь, как столб?! – набросилась она на верзилу. – Оглох, что ли?
– Но госпожа, мне приказано…
– Пошел вон! Здесь я приказываю!
Привратник пожал плечами и неохотно последовал за остальными, которые были без памяти рады, что отделались так легко. Девушка обернулась к де Алмейде.
– Я рада, что вы живы… – тихо сказала она, виновато опуская глаза.
– Спасибо хоть на этом, – процедил сквозь зубы фидалго и бросил меч в ножны. – Как же так, сеньорита? Почему меня встречают здесь как врага? Это так вы свою радость выражаете?
– Отец приказал… Я не вольна в своих действиях.
– Жаль, что ваш отец уже стар и я не могу вызвать его на поединок. Моя честь задета, и я просто обязан требовать удовлетворения. Но я знаю, кто стоял за доном Диего да Коста, когда тот отдавал приказание слугам не пускать меня и на порог своего дома. И он поплатится за это!
– Нет! Вы не сделаете этого, дон Фернан!
– Почему?
– Потому что я так хочу!
– Ах, да, я и забыл, вы ведь помолвлены с Мигелем Диашем… Какая печальная участь для женщины – стать вдовой, так и не вкусив прелестей семейной жизни.
– Дон Фернан, не заставляйте меня думать, что вы глупец! Убив Диаша, вы станете изгоем. Люди альгвасила[70] будут охотиться на вас, как на дикого зверя. Или вы забыли, что Мигел Диаш – дальний родственник алькальда[71]?
– Я все помню. Но мне уже терять нечего… – Де Алмейда горько улыбнулся. – Диаш забрал у меня все: мой замок, мои земли, невесту и даже заберет мое честное имя, если я не вызову его на поединок.
– Простите меня, дон Фернан… – По лицу сеньориты Гразиелы покатились слезы. – Мне сказали, что вы погибли… Я год носила по вас траур. Мое бедное сердце разрывается от боли… но я уже ничего поделать не могу. Вы верно сказали – я помолвлена с Мигелем Диашем. Что-либо изменить невозможно. Поздно… Это мой крест и нести его я буду сама. Не делайте мне еще больнее своим безрассудством. Иначе я просто умру, лишив себя жизни. Прощайте, дон Фернан…
Фернан де Алмейда был черен, как ночь. Когда отзвучали последние слова Гразиелы, он молча повернул коня и медленным шагом поехал прочь. За ним последовал и Гоэмон. Но прежде, чем развернуть свою лошадку, он вдруг тихо обронил, обращаясь к девушке:
– Запомните, сеньорита – надежда умирает последней. Не торопите ее. И главное – не торопитесь связать себя брачными узами. Ждите!
В обращенных на Гоэмона черных глазах Гразиелы, которые полнились слезами, словно мелькнул проблеск молнии. От юноши исходила волна какой-то странной энергии, которая окунула ее бедное исстрадавшееся сердечко в животворящий эликсир. Она долго смотрела вслед двум всадникам, и в ее душе постепенно вызревало решение, которое совсем не понравилось бы коварному Мигелу Диашу…
Гоэмон ехал, покачиваясь в седле, и размышлял. Ему еще не довелось испытать любовь к противоположному полу, к тому же в Нихон отношения мужчины и женщины были несколько иными, нежели среди идзинов, тем не менее он искренне сочувствовал своему господину. Казалось, что де Алмейда за короткое время постарел на добрый десяток лет и даже ссутулился.
«Зря мы сюда ехали, – с огорчением думал Гоэмон. – Можно было предположить, что ничего хорошего из этого визита не выйдет. Мудро говорят наши старики, что опавшая хризантема никогда не вернется на куст. Хотя… Мне показалось, что сеньорита Гразиела вовсе не в восхищении от предстоящего замужества. Я бросил ей конец каната, и теперь только от нее зависит, спасется она или нет…».
Глава 15
Засада
Идзины часто ставили Гоэмона в тупик своими непредсказуемыми поступками. То, что сделал де Алмейда, с точки зрения юноши, было не просто глупостью, а унижением. Зачем посыпать незажившую рану солью? Но самым скверным был не отказ владельца асьенды принять господина в своем доме и не то, что сказала фидалго сеньорита Гразиела. Главным было другое: как дон Диего да Коста и его домочадцы узнали о возвращении Фернана де Алмейды «с того света»? Ведь расстояние от Монсанту до асьенды неблизкое. И почему хозяин асьенды настроен так враждебно по отношению к фидалго? Что за этим кроется?
